Кыся-2 - Страница 22

Одна одинокая дама, мать двух дочерей -- тринадцати и пятнадцати лет, очень волновалась, не станет ли этот русский Кот проявлять сексуальную заинтересованность к ее девочкам?

А другая дама -- наоборот -- хотела бы иметь в доме такого Русского дикаря, чтобы он помимо всех своих Котовых обязанностей, еще бы три раза в неделю удовлетворял ее эротические потребности! Еще до недавнего времени у нее для этой цели был один молодой югославский массажист, но сейчас в Югославии стало потише и он вернулся к себе на родину. А она от своей соседки слышала, что Коты это делают очень квалифицированно...

От обилия непрерывных звонков, от нескончаемых ответов на гигантское количество кретинских вопросов Эрих и Хельга от усталости были буквально без чувств. Поэтому, на вопрос -- "сумеет ли он еще три раза в неделю трахать Хозяйку дома", отвечал полный сил Руджеро Манфреди. Первый час его не подпускали к телефону, чтобы он по запарке чего-нибудь не сморозил.

Но тут трубку поднял Руджеро, внимательно выслушал даму и спросил сколько ей лет. Та честно ответила, что возраст ее, к сожалению, уже даже не бальзаковский. На что Руджеро мгновенно отреагировал резким скачком моей изначальной цены вверх, заверив даму, что этот русский Кот -"гиперсексуален" и неутомим, как паровая машина Джеймса Уатта! Что, в общем-то, было недалеко от истины... Но от подобной перспективы меня чуть не вытошнило. Эрих это понял, и заставил Руджеро прекратить с этой дамой какой-либо дальнейший разговор.

Вечер закончился тем, что Эрих переключил телефон на автоответчик и мы разошлись спать. Как стало понятно из всего произошедшего за последние три часа, день завтра предстоял быть нелегким...

От вздрюченности и нервотрепки последних дней, а особенно сегодняшнего вечера -- Танин голос в трубке, ожидание ее завтрашнего визита, да еще постоянные мысли о Шуре, о Водиле, о Петербурге, -- не давали мне уснуть, сколько я ни ворочался на своей подстилке.

Я пошел на кухню, попил холодной воды из своей миски и решил прошвырнуться по дому.

Можно было бы, конечно, почти убрав звук, посмотреть телевизор в гостиной. Я наловчился пользоваться телевизионным ручным пультом и мог включать и выключать телевизор совершенно самостоятельно. Мало того, я мог усилить и уменьшить звук, запросто переключать программы... Главное было повернуть нужным концом к экрану лежащий на столе пульт. А там только нажимай кнопки! Их всего-то, раз-два и обчелся... Препростейшая штука! Любая дура-Собака может освоить этот нехитрый процесс. А про нас, Котов, и говорить не приходится!

Но телевизор смотреть не хотелось. И вдруг я понял, что ноги сами меня несут к комнате Эриха. Какого черта?! В конце концов, я тоже ОДИНОКОЕ СУЩЕСТВО, и мне тоже необходимо нормальное обычное общение. А то все только дела, дела, дела! Противно просто.

Из-под двери комнаты Эриха, слава Богу, пробивалась узенькая полоска света. Тоже, видать, не до сна...

Я тихонько приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Мало ли?.. А вдруг у него кто-нибудь из его трех девиц? Последние дни они здесь частенько пасутся.

Но Эрих-Готфрид Шредер мирно лежал один под своей пуховой периной, под которой задохнуться можно, и читал книжку! Вот это да! Вот это уже прогресс...

Я негромко мявнул. Не "мяукнул" -- этого я просто не умею, -- именно "мявнул".

Эрих отложил книжку, устало потер непривычные к чтению глаза, и сказал негромко:

-- Заходи, Мартын-Кыся... Я рад тебе... Еще с вечера хотел поговорить с тобой, но увидел, какой ты взволнованный и усталый, и решил перенести разговор на утро. Руджеро не забыл сделать тебе укол с витаминами?

-- Нет, не забыл, -- ответил я, -- А что ты читаешь?

-- Конрада Лоренца, -- гордо и скромно ответил Эрих. -- "Человек находит друга".

-- Батюшки! -- сказал я. -- Где же ты взял?

-- В нашей Оттобрунновской библиотеке.

-- Ну, и как?

-- Потрясающе!.. Выпить хочешь?

"У-у-у!.. Вот это уже наше -- российское!" -- подумал я и сказал:

-- Нет. Не хочу. У меня завтра день трудный. А чего это тебе вдруг выпивать приспичило?

-- Мне казалось, что так будет легче разговаривать...

-- Ничего, со мной можешь разговаривать и без выпивки, -- сказал я и вспрыгнул к нему на перину. -- Ну, что еще случилось?

-- Видишь ли... -- Эрих аккуратненько вложил красивую кожаную закладку в книгу, закрыл ее и отложил на прикроватную тумбочку. -- С тех пор, как мы начали эту операцию -- твои фото, изготовление документов, газеты, телевидение, меня все время не покидает мысль: не делаем ли мы все вместе какую-то ошибку? Ну, истратили мы на все это где-то порядка восьмисот марок. Продать тебя можно тысяч за пять. Не меньше. Это я понял по количеству сегодняшних звонков. Остается -- четыре двести. Минус витамины, стимуляторы, кормежку я не считаю. Еще марок двести... Чистого заработка -четыре тысячи. На замену отопительной системы все равно не хватит. Там счетик будет тысяч на семь...

От могучего храпа Руджеро Манфреди, спящего с Хельгой через две комнаты отсюда, над головой у Эриха задребезжало неплотно укрепленное стекло в раме с большой фотографией мамы и папы Шредер.

-- Да еще стенки надо обесшумливать, черепицу на крыше менять, -- добавил я.

-- Конечно! -- подхватил Эрих. -- Ты же сам видишь -- дом в отвратительном состоянии. В него надо вкладывать тысяч пятнадцать -- минимум! Вот я и подумал... Прости, пожалуйста...

Эрих бережно отодвинул меня в сторону, свесился с кровати, открыл тумбочку и вытащил оттуда бутылку виски. Достал широкий квадратный стакан, налил себе четверть стакана, залпом выпил и все сложил обратно в тумбочку. И закрыл дверцу. И закурил сигарету. И сказал: