Кыся-2 - Страница 29

Там Шура выделил мне место для наблюдательного пункта и отдыха, и с приходом гостей я или дремал там, или, наоборот, с интересом наблюдал за происходящим, о чем мы потом, с моим Плоткиным, после ухода гостей с удовольствием сплетничали.

Когда я говорю, что впервые сейчас сижу с Людьми за одним столом, я, конечно же, совершенно не учитываю рядовую, повседневную совместную жрачку с Шурой, когда мы вдвоем лопаем и треплемся о том о сем. И то, в Петербурге для таких трапез у меня было свое место -- у плиты, а у Шуры свое -- за кухонным столом.

С Водилой было еще проще. Кабина грузовика есть кабина грузовика, и от этого никуда не денешься. Тут, хочешь-не хочешь, а все будет на равных!..

Или, к примеру, та самая ночная пьянка с Эрихом у него на перине, когда -"Гуляй, Степа!..", и фарш из одной тарелки...

Короче говоря, богатый, распектабельный и известный профессор, тепло, мило и элегантно объяснил, почему не собирается меня покупать. Роскошная фальшивка с именами короля Карла Двенадцатого и царя Петра Первого, якобы являющихся крестными отцами всего "моего" рода, тоже не произвела должного впечатления.

И от этого мои замечательные торговцы -- Руджеро и Эрих -- заметно приуныли. Я даже просек мелковатую мыслишку, промелькнувшую в голове импульсивного Руджеро -- не торопится ли он с женитьбой на Хельге? Ну, не свинья ли?!

Но в то же время я неотрывно и внимательно следил за профессором фон Дейном и ЧУВСТВОВАЛ, что это еще далеко не конец разговора!..

Почти три месяца тому назад профессор Фолькмар фон Дейн проиграл каким-то смутным силам России ЗДОРОВЬЕ, а может быть, и ЖИЗНЬ СВОЕГО ПАЦИЕНТА -моего Водилы.

Кто-то там, в Петербурге или Москве, по неясным, но дурно пахнущим причинам не дал профессору фон Дейну прооперировать Водилу и постараться целиком вернуть его к СОЗНАТЕЛЬНОЙ жизни. Кто-то посчитал это для себя опасным...

Профессор же, как и любой хороший и удачливый целитель, окруженный аурой внимательного почтения и венками легенд, причисляющих его чуть ли не к лику святых -- был натурой безусловно артистичной. Причем, несомненно талантливо артистичной! И второй раз уйти со сцены под звук собственных шагов он не имел права...

Ни Хельга, ни Руджеро с Эрихом, ни даже я, вокруг которого вертелась вся эта свистопляска, для него сейчас не имели ни малейшего значения.

В "зрительном зале" Фолькмара фон Дейна сидел один-единственный зритель -Таня Кох. И для нее он был готов сделать все, что угодно!

Это я ощутил своим КОТОВО-НЕОБЪЯСНИМЫМ ПРЕДВИДЕНИЕМ, и ждал следующего хода профессора. И дождался...

После того, как Хельга налила в чашку фон Дейна еще кофе, тот откинулся в кресле и, задумчиво помешивая ложечкой сахар в чашке, негромко соврал:

-- Вот что пришло мне сейчас в голову...

То, что э т о (?) пришло ему в голову гораздо раньше -- я хвост кладу на плаху!

-- Неподалеку от моего дома, на самой окраине Грюнвальда, -- продолжил профессор, и я увидел, как вытянулись рожи у Эриха и Руджеро, а Хельга иронически подняла брови. Грюнвальд -- самый, что ни есть, миллионерский район Мюнхена! -- живет один мой старинный приятель и, в некотором роде, пациент... Несмотря на ощутимую разницу в возрасте -- он старше меня лет на двадцать, нам никогда не бывает скучно друг с другом. В те редкие часы, когда я бываю свободен. Он-то свободен круглосуточно. Он человек одинокий, с очень серьезными средствами и может содержать целый штат прислуги -- и шофера, и садовника, и кухарку, и еще кого-то... Друзей у него, практически кроме меня, нету. Он человек резкий, эксцентричный, высоко и разносторонне образованный, и общение с ним, прямо скажем, несколько затруднительно для посторонних. Так как у него уже многолетние и, с моей точки зрения, почти непоправимые возрастные проблемы со здоровьем -- без угрозы жизни, но достаточно неприятные, -- то у меня с ним отношения налажены. Хотя его проблемы не совсем в моей компетенции... Так вот, он с наслаждением мотается по всему свету, а совсем недавно говорил мне, что безумно хочет посетить Россию в период стыка времен распада и возрождения! Я знаю, что он не переваривает собак. А вот как он относится к Котам -- я не имею понятия. Может быть, попробуем ему позвонить?..

Наш диван -- Таня, Хельга и я, в отличие от двухместного диванчика с Эрихом и Руджеро, прекрасно понял, что это был монолог только для одного зрителя -- для фрау Тани Кох.

Таня это поняла понятно почему -- помимо того, что она была Главным и Единственным зрителем, она была еще и Героиней этого небольшого спектакля...

Я -- потому, что это -- Я! Я про Людей иногда столько понимаю, что половину этого ПОНИМАНИЯ хотелось бы зачеркнуть...

А Хельга все поняла про профессора и Таню своим Женско-Кошачьим чутьем, которое намного выше любых Мужских деловых достоинств, и отчасти сродни ПОНИМАНИЮ и ПРЕДВИДЕНИЮ среднего неглупого Кота...

Эрих и Руджеро выслушали весь этот монолог профессора с трепетным волнением, восприняли все за звонкую монету, в масштабе один к одному, и были совершенно очарованы готовностью профессора "помочь немецко-итальянской фирме Шредер и Манфреди в ее коммерческих проблемах".

-- Я могу воспользоваться вашим телефоном? -- спросил профессор.

Эрих и Руджеро в четыре руки молниеносно подали профессору телефон и снова замерли на своем двухместном диванчике.

-- Этот телефон рассчитан на "громкую связь"? -- спросил фон Дейн, разглядывая аппарат.

-- Да, герр профессор! Нужно нажать вот здесь... -- и Эрих показал на корпусе аппарата нужную кнопку.